История Георгиевска

На основе разработанного Г.А. Потемкиным плана устройства новой линии Екатерина II  24 апреля 1777 года подписывает Указ о создании Азово-Моздокской линии укреплений со словами: «Быть по сему, по крепостям дать имена святых». С этим был согласен и Святейший Синод.

Вскоре топоры казаков Хоперского, Волжского, двух Донских казачьих полков, Владимирского драгунского, Кабардинского пехотного и егерских батальонов застучали в урочищах рек Малки, Куры, Золки, Подкумка, Карамыка, Калауса, Члы, Егорлыка. Падали вековые дубы и буки и вырастали срубы, дозорные башни, крепости:

• Св. Екатерины (ст-ца Екатериноградская в Кабардино-Балкарии);
• Св. Павла (г. Новопавловск);
• Св. Марии (у современного пос. Фазанного Кировского района);
• Св. Георгия (г. Георгиевск);
• Св. Александра Невского (с. Александровское);
• Северная (с. Северное);
• Ставропольская (г. Ставрополь);
• Московская (с. Московское);
• Донская (с. Донское), в честь святого Дмитрия Донского.

Своим указом от 8 мая 1777 года Екатерина II на строительство новой военной линии выделила 50 тысяч рублей:

«На строение новоучреждаемой линии от Моздока до Азова потребную сумму 50 тыс. руб. повелели мы отпустить в Москве из Коллегии экономии в ведомство нашего Астраханского губернатора Якобия, препоручая вам надлежащее сделать распоряжение в сходственность нами конфирмованного вашего доклада. Екатерина».

Возведение линии началось летом 1777 года. В первую очередь строились крепости левого (восточного) фланга, стыковавшегося с Терской кордонной линией, которую теперь стали называть старой линией.
К началу октября левая дистанция из пяти крепостей и вспомогательных укреплений была в основном отстроена. Для завершения работ и несения регулярной пограничной службы здесь оставались Кабардинский пехотным и Волжский казачий полки.

Владимирский драгунский полк под командованием полковника И. Шульца перебрасывался на Правый фланг, где уже в двадцатых числах октября были заложены Северная и Ставропольская крепости. Прикрытие работ с частичным участием в строительстве осуществлял полк донских казаков и в пятисотенном составе.  В 1778 году Ставропольская и Северная крепости были закончены. Западнее Ставрополя линия достраивалась позже.

Нам удалось выяснить фамилии первых строителей и комендантов крепостей: Екатериноградская - капитан Гиль, Павловская - капитан Денисов, Марьинская - капитан Бас, Георгиевская - полковник Барабанщиков, Северная - майор Гартог, Ставропольская - полковник Шульц. Как видим, строительство и руководство центральными Георгиевской и Ставропольской крепостями поручалось полковникам, а второстепенными укреплениями - чинам пониже.

В связи с этим следует внести одно уточнение, касающееся строительства Ставропольской крепости. До недавнего времени исследователи данной темы связывали основание Ставрополя с полковником Н. Ладыженским. Г.Н. Прозрителевым в 1916 году на территории бывшей Ставропольской крепости восточнее алтаря полковой церкви было исследовано захоронение с останками в форме полковника, датируемое концом XVIII в. Г.Н. Прозрителев предположил, что это мог быть Н. Ладыженский. Такой версии затем придерживались и другие исследователи Ставропольской крепости. Однако последние разыскания показали, что в 1782 году  Н. Ладыженский, будучи уже в звании генерал-майора, перевелся в Оренбург, затем в Иркутск, после чего его следы затерялись.

Архивная биография полковника И.И. Шульца обрывается на периоде его службы в Ставропольской крепости. Поэтому логичнее было бы предположить, что непосредственный строитель крепости И.И. Шульц погиб или умер в Ставрополе, где и был похоронен у алтаря полковой церкви. В 1778 и в 1779 годах Азово-Моздокскую линию и Ставропольскую крепость посещал и инспектировал А.В. Суворов, который дал высокую оценку проделанной работе.

В конце 1777 года под воздействием Крымского ханства и Турции восстали ногайцы, кочевавшие на Кубани, что создало серьезную угрозу южным рубежам России. Для наведения порядка в 1778 году был создан Кубанский корпус, во главе которого поставили А.В. Суворова. В течение 1778 года и в начале 1779 года  А.Н. Суворов строит сторожевую линию вдоль правого берега Кубани, В связи с этим было приостановлено возведение участка Азово-Моздокской линии от крепостей Московской и Донской в сторону Азова.

По Кубани были учреждены станицы: Кавказская, Темижбекская, Григорополисская, Прочноокопская, Воровсколесская, Темнолесская. По реке Матке и по Кубани к Баталпашинску были сооружены укрепления, переросшие в станицы - Соленобродское, Беломечетское, Золковское, Этокское, Новоучрежденное, Касаевское, Абазинское и Калмыцкое.

Между тем из-под Новохоперска в район Ставрополя подошел пятисотенный Хоперский полк. Вскоре он расположился в этом районе четырьмя станицами - Ставропольской, Северской, Московской и Донской. В районе Пятигорья разместился полк волгцев, которых перевели сюда в наказание за участие в восстании Пугачева. Вместе с казаками пришли и их семьи. Это, как сообщает «Казачий справочник», - «были первые линейцы, число которых увеличивалось в лице государственных крестьян».

Азово-Моздокская линия делилась на две дистанции: левую, от Моздока до Александровской крепости, с центром в Георгиевске; правую, от Северной до Маныча и Дона, с центром в Ставрополе. Командование всей линией на начальном этапе находилось в Георгиевской крепости.

Вновь присоединенные земли входили в состав Астраханской области. Общее руководство по созданию линии возлагалось на астраханского генерал-губернатора И.В. Якоби, которого Потемкин рекомендовал Екатерине II как «испытанного уже в пограничных делах начальника». Непосредственным командиром линии являлся полковник Н. Ладыженский. Надзор за строительством фортификационных сооружений на линии осуществлял подполковник И. Герман. Это был опытный топограф и строитель, который до этого участвовал в устройстве границ с Польшей, Финляндией, Ираном, а также линий по Уралу и Дону. В дальнейшем он стал генералом и прославился разгромом турецкого корпуса Батал-Паши в 1790 г.

22 декабря 1782 года Екатерина II, видя успешное строительство крепостей Азово-Моздокской линии укреплений, подписала Указ о переселении на пустующие земли или принадлежащие уже известным в России фамилиям крестьян из Центральной России:

«По плодоносию земель, составляющих обширную степь, простирающуюся по линии Моздокской, и их удобности не токмо для хлебородия и скотоводства, но и для произведения разных произрастаний, тамошнему климату свойственных, мы всемилостивейше дозволяем раздавать те земли желающим под поселение, препоручая исполнение сего в единственное распоряжение нашего генерал-губернатора Новороссийского, Азовского, Астраханского и Саратовского князя Потемкина, с таковым наблюдением, дабы при переводе в тамошний край помещичьих крестьян поступать во всей точности, по силе Указа нашего, данного Сенату 20 октября 1782 г.».

Исследователь прошлого П.Г. Бутков писал о заселении земель Северного Кавказа:

«…Как к умножению поселений на линии именным указом, данным Сенату22 декабря 1782 г., дозволено князю Потемкину раздавать земли по линии Моздокской желающим под поселение, с 1784 г, и начали являться на Кавказской линии деревни князя А.А. Вяземского, князя А.А. Безбородко, графа А.Р. Воронцова, графа И.Г. Чернышова и др. А казенные поселяне, переходом из внутренней России, и отставные солдаты основали селения, кроме двух солдатских, существовавших прежде в 1784 г. -8, в 1785 г. - 7, в 1786 г. - 16, в 1787 г. -4, в 1788 г. - 1».

Много внимания Павел Сергеевич Потемкин, уже генерал-аншеф, уделял выполнению предначертания Екатерины II о заселении нового края России государственными крестьянами из России. Губернские и уездные переселенческие конторы предоставляли переселенцам как земельные участки для устройства новых поселений, так и финансовую поддержку. На Кавказ потоком двинулись крестьяне, которым «едва успевали отводить земли под новые поселения». Здесь же селились отставные солдаты с оружием, что позволило поселенцам иметь свою защиту. Потемкин пригласил на Кавказ немецких колонистов, занявшихся здесь виноделием и шелководством. Усиленно привлекал армян для посредничества в торговле между русскими и горскими народами. Благодаря чему из вчерашних крепостей вскоре сформировались такие города, как Кизляр, Моздок, Екатериноград, Георгиевск, Александровск, Ставрополь... Возникают и такие села, как Малка, Кура, Незлобное, Покойное, Александрия, Благодарное, Обильное, Григорьевское, Михайловское, Пелагиадино, Высоцкое, Прохладное и другие

31 июля 1784 года Павел Сергеевич Потемкин обратился в Святейший Синод за разрешением открыть во всех новых поселениях Кавказской губернии православные церкви. 21 августа того же года Святейший Синод разрешил Потемкину приступить к «сооружению церквей установленным порядком во всех селах Кавказской губернии с благословения епископа Астраханского Антония», которые вскоре и были открыты. Одновременно было подготовлено 67 священников и  23 диаконов и церковных служителей.

«Ставропольские губернские ведомости» август 2005 года

Ставропольское книжное издательство 1977г. историко-краеведческий очерк «Георгиевск» М.А.Якунин, М.И.Федькин

Что представляла собой Георгиевская крепость? Она походила на неправильный пятиугольник. Две стороны его с северо-востока, востока и юго-востока ограждали крутые берега Подкумка. Река в то время была шумной и многоводной, протекала она среди вековых дубовых и карагачевых лесов, в которых водились дикие звери и птицы. В районе крепости река имела лишь один труднопроходимый брод, представляя естественную границу крепости. Три остальные стороны крепости были обнесены рвами и насыпным валом. Земляной вал начинался от нынешнего переулка Южного, выходил на современную улицу Делегатскую до пересечения ее с Комсомольской. Затем вал шел на улицу Пушкина между Арсенальской и Пролетарской и параллельно им выходил к обрыву в районе улицы Грибоедова. Отсюда вал поворачивал на север до обрыва около переулка Островского. Через ров и земляной вал существовали выезды за территорию крепости.

На крутом обрыве, у теперешней улицы Докучаева, строились солдатские казармы и дома для офицеров. В районе переулка Солдатского были расположены конюшни. На территории старого консервного завода находились пороховые погреба. У крепостных стен стояли орудия. В 1799 году в Георгиевске имелось 24 пушки, 10 мортир и 4 гаубицы.

В центре крепости находилась Никольская площадь, на которой в 1780 году была построена церковь. Площадь со всех сторон окружали постройки, а затем шли плацдармы — места для сбора и построения войск. Селиться здесь запрещалось; селились за крепостью, в ее предместьях, называвшихся слободками.

Внутри крепости, в районе, ограниченном ныне улицами Красноармейской, Лермонтова, Комсомольской и Октябрьской, стояла гауптвахта. На месте, где сейчас расположена контора Межрайгаза, находился дом коменданта крепости, а затем резиденция наместника Кавказа.

Одновременно со строительством крепостей Кавказской линии возникали казачьи станицы. Возле Георгиевской крепости, в двух верстах от впадения в Куму Подкумка, на его левом берегу тоже возникла казачья станица. Казаки се отбывали различные наряды по городу: держали караул у тюрьмы и гауптвахты, выполняли обязанности посыльных, ординарцев, конвойных. Но главная их задача состояла в защите границы.

Большая часть станицы позже, в 1824—1825 гг., переселилась на горячие источники и образовали Горячеводскую станицу. Меньшая часть жителей в 1829 году перешла на правый берег Подкумка выше по течению от прежнего поселения и образовала станицу Новогеоргиевскую, или Чурековскую (ныне Георгиевскую), по имени стоявшего там хутора купца А. Чурекова, тоже переселившегося в Горячеводскую.
Георгиевские казаки входили в состав Волгского полка Терского войска. Они принимали участие во многих боевых походах, не раз защищали от набегов и свою станицу и Георгиевскую крепость.

Уже через два года после основания крепости у ее окрестностей в августе — сентябре 1779 года происходит крупное сражение. Горцы, разбив небольшой отряд русских, выжгли на корню весь хлеб и сенокосы, угнали много скота. Лишь когда из России прибыло три полка поиск под командованием генерал-майора Фабрициана, лагерь горцев был взят приступом. Кабардинские князья, заплатив большой штраф, дали новую клятву верности России и отказались от притязаний на земли Пятигорья и земли, занятые под крепости. В 1880 году близ нынешнего Пятигорска закладывается крепость Константиноградская. Население окрестных мест получило возможность пользоваться минеральной водой. С созданием Азово-Моздокской укрепленной линии усиливается заселение Северного Кавказа, возникают новые станицы и села: Александрийская (1784 год), Незлобная (1786 год), Подгорная (1786 год), Обильное и Новозаведенное (1785 год), Григорьевская, Сергеевская, Сабля, Солдатская, Прохладная, Курская, Государственная и другие.

Особенно увеличился приток переселенцев на Северный Кавказ после того, как в 1782 году Кавказским корпусом (бывшим Астраханским) стал командовать генерал-поручик П. С. Потемкин, двоюродный брат Потемкина-Таврического. При нем на Северный Кавказ были переселены многие государственные крестьяне и однодворцы, приглашены немцы-колонисты. Сам Потемкин перевел сюда несколько сот своих крепостных, прихватив 40 тысяч десятин земли. Его примеру последовали другие царские вельможи. За 20 лет помещики захватили здесь более 620 тысяч десятин земли.

5 июля 1783 года полномочные представители Грузии со свитой прибыли в Моздок. 16 июля для встречи с ними туда был направлен поручик — князь Г. Челокаев (Челокашвили), а уже 18 июля грузинская делегация была торжественно встречена в Георгиевской крепости, где 24 июля состоялось подписание Георгиевского трактата — первого манифеста вечной дружбы русского и грузинского народов.

Какой же была Георгиевская крепость в этот памятный для России и Грузии год? Какой увидели ее полномочные представители царя Ираклия II — Иоанн Константинович Мухрам-батони, Гарсеван Ревазович Чавчавадзе, архимандрит Гайоз, секретарь посольства Заза Габашвили, переводчики Г. Челокашвили, В. Саварасалидзе и другие члены почетной делегации?

Нужно сразу сказать, что Георгиевская крепость произвела на грузин самое благоприятное впечатление. По своему географическому положению она выделялась из общего ряда других крепостей Моздокской линии: стояла на берегу многоводного тогда шумного Подкумка, недалеко от впадения его в Куму. Крепость органически была связана с окружающим пейзажем. С крутого вала открывались живописные дали с лугами, величественной снеговой цепью Кавказского хребта с возвышающимся над ним гордым Эльбрусом. За пять прошедших со дня основания лет Георгиевская крепость превратилась в довольно мощное укрепление.

Интересные сведения о ней дает «Словарь географический Российского государства...» А. М. Щекатова, изданный в 1804 году в Москве:

«Крепость сего города построена в 1771 году (здесь ошибка. Начало строительства крепости — 1777 год.— Л. О.) и представляет неправильный пятиугольник, который самой большой диагональю в длину имеет 300 сажен. Две стороны оного крутыми высокими берегами реки и одним буераком природа оградила, а три рвом, валом и тремя батареями укреплены».

На валу были воздвигнуты стены и башни крепости. В крепостной стене были устроены щели для стрельбы в нападающих.
В крепость вели трое ворот, о которых рассказывает в своей книге «Георгиевская старина» (Спб., 1914) Н. Шабловский:

«На севере — главные или верхние ворота, на западе — называвшиеся Бештавскими, а у реки Подкумок — нижние, или Александровские».

Внутри крепости располагался ряд больших ротных казарм, конюшни, склады, пороховой погреб, плотницкая изба, колодцы с запасом воды на случай осады. В то время здесь стояли Кабардинский (Ранокутский), Тифлисский, Казанский, 16-й Егерский пехотные полки, располагались крепостная артиллерия, инженерная команда, штаб и канцелярия начальника Кавказской линии. Офицеры полков, чиновники штаба селились в непосредственной близости от крепости. Дальше, к югу и западу, жили солдаты, ремесленники, лавочники, мещане, купцы. Постройки в основном были деревянными и не отличались красотой.

«Военным людям, пришедшим на Кавказ для укрепления границ, некогда было думать о красоте и удобстве своих жилищ, они старались только как бы скорее заложить их основание и потом приняться за свое главное дело—оружие» («Кавказский календарь на 1855 год»).

О численности населения в крепости к моменту прибытия грузинской делегации сказать трудно. Ни в архивных документах, ни в печатных источниках эту цифру разыскать не удалось. Можно сделать кое-какие приблизительные выкладки, исходя из сведений и того же «Словаря...» А. М. Щекатова, который, правда, дает сведения по уездному городу с 1785 по 1801 гг.

«В сем городе строений деревянных: церквей две, одна российская, а другая армянская. Домов казенных с казармами 16, госпиталей 6, аптека с лабораторией 1, артиллерийские погреба и цейхаузы, соляной и винный магазины. Партикулярных обывательских домов 499, лавок купеческих 99, хлебных водяных мельниц 3. Жителей российских: купцов 154, мещан 36. Сверх того, волжского войска казаки составляют большую часть георгиевских жителей... По всегдашнему там пребыванию главнокомандующих Кавказской линиею, тамошние и приезжие купцы, а более армяне, запасают товары, потребные для военных людей, а притом торгуют и с кавказскими народами».

К 1783 году в Георгиевской крепости уже было несколько улиц, названия которых в основном связывались с преобладающим здесь населением. Так Тифлисскую слободку населяли отставные солдаты расквартированного в крепости Тифлисского пехотного полка, к Нижним воротам вела Мещанская улица; были улица Кузнечная, Плотницкий переулок, названия, которых тесно связаны со специальностями проживающих здесь ремесленников и рабочих. Ширина улиц была незначительной, что позволяло с трудом разъехаться двум повозкам. Центральным местом крепости был «торг» — рынок, или базар, который располагался у главных крепостных ворот. Это была наиболее оживленная часть крепости, где находились многочисленные лавки купцов и мастерские ремесленников. Самой торжественной и парадной частью Георгиевской крепости считалась Никольская площадь, на которой в большие праздники проходили смотры войсковых частей. Парад местного гарнизона на площади был устроен и 27 июля, в канун отъезда из Георгиевской крепости грузинских гостей.

Основная часть мирного населения Георгиевской крепости влачила жалкое существование, занимаясь хлебопашеством, огородничеством и скотоводством. «Словарь...» А. М. Щекатова сообщал, что:

«Жители сеют рожь, пшеницу, просо, ячмень, овес, горох и конопли, к посредственному коих урожаю скотоводство способствует их пропитанию, а притом шелковичные деревья, виноградные и другие плодоносные сады раз водить им удобно...».

Превращению в уездный город способствовало не только удобное географическое положение крепости, стоящей на стыке дорог, ведущих из России в Чечню, Дагестан. Осетию, Закавказье, но и быстрое развитие ремесел, промыслов и торговли. Уже в первые годы существования крепости здесь начали селиться ремесленники занимающиеся изготовлением сельскохозяйственных орудий: мотыг, серпов, кос; портные, гончары, каменщики, кожевники и др. Большое количество ремесленников было занято производством и продажей продуктов питания. Это хлебники, пирожники, мясники, пивовары. С образованием Кавказского наместничества (Указ правительства от 5 мая 1785 г.) Георгиевская крепость получила все права уездного города.

Приехав в Георгиевскую крепость, М. Ю. Лермонтов изменил первоначальное решение ехать в Темир-Хан-Шуру (ныне Буйнакск в Дагестане). Случайный дорожный спутник его, ремонтер Борисоглебского уланского полка П. И. Магденко передает о своей встрече с поэтом следующие подробности: «Солнце уже закатилось, когда я приехал в крепость Георгиевскую. Смотритель сказал мне, что ночью ехать дальше не совсем безопасно. Я решился остаться ночевать и в ожидании самовара пошел прогуляться. Вернувшись в гостиницу, принялся пить чай, как в комнату вошли Лермонтов и Столыпин (родственник Лермонтова). Они поздоровались со мною, как со старым знакомым, и приняли приглашение выпить чаю. Вошедший смотритель на приказание Лермонтова запрягать лошадей отвечал предостережением в опасности ночного путешествия. Лермонтов ответил, что он старый кавказец, бывал в экспедициях и его не запугаешь.

Решение продолжать путь не изменилось и от смотрительского рассказа, что позавчера в семи верстах от крепости зарезан был черкесами проезжий унтер-офицер. Я со своей стороны тоже стал уговаривать, лучше подождать завтрашнего дня, утверждая что-то вроде того, что лучше же приберечь храбрость на время какой-либо экспедиции, чем рисковать жизнью в борьбе с ночными разбойниками. К тому же разразился страшный дождь, и он-то, кажется, сильнее доводов наших подействовал на Лермонтова, который решился-таки заночевать. Принесли, что у кого было съестного, явилось на стол кахетинское вино, и мы разговорились...

На другое утро Лермонтов, входя в комнату, в которой я со Столыпиным сидели уже за самоваром, обратись к последнему, сказал: «Послушай, Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо, там Верзилины (казачий генерал), он назвал еще несколько имен; поедем в Пятигорск». Столыпин отвечал, что это невозможно. «Почему?» - быстро спросил Лермонтов, - там комендант старый Ильяшенко, и являться к нему нечего, ничто нам не мешает. Решайся, Столыпин, едем в Пятигорск». С этими словами Лермонтов вышел из комнаты.

На дворе лил проливной дождь.
Столыпин сидел, задумавшись. «Ну, что, — спросил я его, — решаетесь, капитан?». «Помилуйте, как нам ехать в Пятигорск, ведь мне поручено везти его в отряд. Вот наша подорожная, а там инструкция. Посмотрите». Я посмотрел на подорожную, которая лежала раскрытою, а развернув сложенную инструкцию проверил и сказал, что сожалею.

Дверь отворилась, быстро вошел Лермонтов, сел к столу, и обратясь к Столыпину, произнес повелительным тоном: «Столыпин, едем в Пятигорск!» С этими словами вынул из кармана кошелек с деньгами взял из него монету и сказал: «Вот, послушай, бросаю полтинник, если упадет кверху орлом – едем в отряд; если решеткой – едем в Пятигорск. Согласен?» Столыпин молча кивнул головой.

Полтинник был брошен, и к нашим ногам упал решеткою вверх (вот роковая монета, брошенная в Георгиевске). Лермонтов вскочил и радостно закричал: «В Пятигорск, в Пятигорск! Позвать людей, нам уже запрягли... Лошади были поданы».

Под проливным дождем 13 мая прибыли в Пятигорск и остановились на бульваре в гостинице Найтаки. М. Ю. Лермонтов вместе со Столыпиным явился к коменданту Ильяшенко и подал рапорт о том, чтобы ему было разрешено остаться в Пятигорске для лечения. Совершенно неожиданно Лермонтову было дано предписание коменданта «отправиться или в отряд, или в Георгиевский госпиталь». Оказывается, пятигорский комендант не получил разрешения своего начальства оставить Лермонтова на водах. Но ехать в полк Лермонтову не хотелось и 18 июня он подает пятигорскому коменданту новый рапорт, в котором сообщает, что «уже начал пользоваться минеральными водами и принял 23 серных ванны» и что «прервав курс, подвергаюсь совершенному расстройству здоровья и не только не излечусь от своей болезни, но могу получить новые, для удостоверения о чем имею честь приложить свидетельство меня пользующего медика. Осмеливаюсь при этом покорнейше просить исходатайствовать мне у господина начальника штаба позволение остаться, здесь до совершенного излечения и окончания курса вод». Вслед за этим Лермонтов пишет непосредственно командующему войсками на Кавказской линии генералу Граббе рапорт с просьбой о продлении срока, пребывания на Минеральных водах. 23 мая Лермонтову был представлен стодневный отпуск для лечения водами.

В Георгиевском народном (ныне краеведческий  музее хранятся картины самодеятельного художника Л.И.Архиповой «Лермонтов в Георгиевске». Молодой офицер с усиками, темные, печальные и умные глаза загораются озорным блеском. Он берет в руки монету и говорит сидящему напротив офицеру Магденко: «Если выйдет «Решка», едем в Пятигорск!»
Вышла злосчастная «решка». Жребий, брошенный в Георгиевске, стал подлинно роковым: 22 июня поэт – гордость России был злодейски убит на дуэли Н.С.Мартыновым.

Л. Орудина  «Ленинская правда» 15.10.1974 года